Миры Роберта Говарда

Небо над Ахероном, величайшей империей мира, заволокло тучами; этого и боялся верховный жрец. Его руки дрожали. С детства его мама пугала грозным богом грома, и, став взрослым, он до сих пор испытывал страх перед могучим проявлением природы. К тому же, верховному жрецу предстоял сложный разговор с Ксальтотуном, самым могущественным магом, которого он очень боялся, но, тем не менее, уже строил планы о будущем смещении великого чародея.
В дверь роскошных покоев постучались, высунулась голова придворного, и он доложил, что явилась Акиваша к мессиру Ксальтотуну. Через несколько мгновений появился и верховный жрец. Он хоть и был верховным жрецом, но прекрасно понимал, кому принадлежит реальная власть в Пифоне и во всём Ахероне, поэтому покорно ждал, когда его позовут к настоящему правителю империи.
А в это время за дверью апартаментов мага слышались шаловливый женский смех и непристойные шутливые слова. Было ясно, что верховному жрецу придётся задержаться, пока Ксальтотун не окончит приём госпожи Акиваши. Эта ужасная женщина странно бесила верховного жреца, и он давно лелеял мечту избавиться от неё сразу же после того, как разделается с Ксальтотуном. Время проходило, минул уже час, а Ксальтотун всё не выходил навстречу гостю. Верховный жрец уже подумывал самому войти в покои мага, в конце концов, официально он здесь господин.
У него даже уже начался зуд в заднице от нервов.
Но тут, к изумлению верховного жреца, из приоткрытой двери появилась женская рука и поманила его.
— Ксальтотун мертв, — наконец сказала бестия (план верховного жреца сработал, и даже великий маг и чародей Ксальтотун не смог противостоять чарам Акиваши), но голос её оборвался, потому что верховный жрец тут же подло ударил её, целясь в сердце осиновым колом. Кол с треском пробил грудную клетку, но прошел несколько ниже сердца. Заточенное дерево вспороло одежду Акиваши, и на свет божий вывалились две белых груди, покачиваясь налитыми кровью сосками. Увидев это, рука верховного жреца дрогнула, тем самым дав шанс Акиваше предпринять решительные действия. Она со всей силой вырвала кол вместе с рукой верховного жреца из груди. Но жрец тоже был не лыком шит. Одной из трёх оставшихся у него конечностей он нанёс в корпус Акиваши чудовищный по силе удар. Она пролетела шесть футов, выбила окно и покинула резиденцию Ксальтотуна.
Жрец подбежал к вывороченному окну посмотреть, что же случилось с прекрасной бестией, но внизу уже никого не было... Годы жертвоприношений не помогли жрецу убить Акивашу, но он знал, что сделать это будет не легко. Царь Тутхамон, её муж, давно просил его «помочь» с ней и Ксальтотуном, суля все возможные блага, ибо боялся их и трепетал под жесткой рукой мага, и ненавидел любвеобильную женушку.
И вот теперь, весь в крови, еле живой, жрец спешил к себе, чтобы наглотаться порошка желтого лотоса и попытаться подлечиться. Но как только он переступил порог своего дома, то сразу почувствовал что-то неладное, а потом волосы на его теле от какого-то неосознаваемого ужаса стали вставать дыбом.
На улице лил дождь, гремел гром, и яркие молнии пронзали ночное небо Пифона. Увидев свой неестественно пустой дом, мокрый жрец задрожал. Он позвал слуг, но никто не откликнулся, и, не выдержав огромной потери крови, он наконец, обессиленный, упал. Оставаясь еще несколько мгновений в сознании, он увидел приближающуюся к нему жуткую тень, которая схватила и потащила его куда-то.
Очнулся верховный жрец в полумраке неизвестной ему комнаты. К изумлению жреца, боль в том, что раньше было рукой, полностью прошла, но в следующий момент он с ужасом понял причину этого — жрец не чувствовал своё тело, был полностью парализован и не мог пошевелить ни одной конечностью.
«Ну что, мой друг, замысел не удался»,— услышал он знакомый голос. Жрец попытался вспомнить, где бы он мог слышать этот не сулящий ничего хорошего голос, но его мысли смешались в недрах ослабевшего сознания. И тут верховного жреца охватил ужас, граничащий с истерией, когда он увидел и узнал обладателя таинственного голоса. Из-за ширмы вышел живой и невредимый Ксальтотун... «Акиваша, зараза!» — в холодном поту проклинал её верховный жрец, безумные мысли летали в его голове от страха: «Все потеряно, ну почему все пошло наперекосяк? Сейчас Ксальтотун отправит меня на свидание к Нергалу, мы все умрем...»
Вдруг он понял, что в этой игре, затеянной Тутхамоном, один должен уничтожить другого: Акиваша — Ксальтотуна, Жрец — Акивашу, а затем и его бы убрали. Сет! как же он не понял, что все равно от всех избавятся? Но всё пошло не по плану Тутхамона — Ксальтотун перетянул Акивашу на свою сторону.
— Что же с тобой сделать, — начал свой монолог Ксальтотун, — может, скормить тебя гигантским скорпионам, или запустить тебе в печень пауков, или телепортировать твои кости в Лемурию, а мышцы на острова Закатного океана? Нет, пожалуй, я позволю тебе сразиться со мной, — решил проявить благородство великий чародей.
Он щёлкнул пальцами, и верховный жрец, к своей безумной радости, ощутил, как кровь стала приливать к конечностям, а культя стала расти, приобретая форму руки. Справедливый Ксальтотун был в несколько сот раз сильнее верховного жреца. Жрец вскинул было руки, дабы взметнуть магический вихрь шторма, но Кстальтотун тут же создал вокруг себя магический блок, и вихрь унёс в окно заверещавшую Акивашу. Таким образом она оставила двух магов наедине. Но, видимо, пифонский чародей замешкался на долю секунды, — всё-таки его силы поубавились после участия в жутких извращениях с Акивашей, — и порыв вихря встрепал его приглаженную причёску.
Кстальтотун даже от злости хлопнул глазами... Решив, что, пока Ксальтотун поправляет свою причёску, нужно что-то немедленно предпринять, жрец намерился перейти в атаку. Это было его роковой ошибкой. Заметив попытку жреца поднять руку, дабы выпустить в него огненный шар, Ксальтотун за считанную долю секунды преодолел расстояние в двадцать футов, отделявшее его от жреца, и практически за одну каплю клепсидры выел все внутренности вместе с рёбрами ничего не успевшего предпринять противника.
Невероятно, но неизвестно при помощи чьей магии, своей или решившего помучить соперника Ксальтотуна, жрец оставался жив (если, конечно, это можно было назвать жизнью). Голова того, кто когда-то был Верховным жрецом, раскачивалась на окровавленном позвоночнике, окруженном ошметками плоти, из глаз этого когда-то человека катились кровавые слёзы. Теперь жрец понимал всю глупость решения встать на пути величайшего мага современности.
Но Ксальтотун был не только самым искусным магом Ахерона, но и самым добрым. Когда любой другой ахеронский маг сладострастно наслаждался бы смертельной агонией противника, Ксальтотун решил прекратить муки супостата. Очередным молниеносным движением он перекусил конвульсирующему жрецу позвоночник.
Так бесславно закончил свой жизненный путь Хомерхеб — Верховный жрец Ахерона. Эту историю тысячи раз рассказывали и пересказывали одно поколение колдунов черного круга другому в назидание и для изучения древнейшей магии времен Ксальтотуна, ибо не знала Хайбория мага сильнее, чем он.

Эпизод II. Ксальтотун наносит ответный удар.
Ксальтотун понимал, что расправа над Хомерхебом не решит всех его проблем — нужно было уничтожить всех своих врагов. Это понимал и Тутхамон, поэтому он решил спрятаться в самом потайном и труднодоступном месте своего дворца, о котором в Пифоне ходили самые жуткие слухи. Этим местом было не глубокое подземелье, заселенное мерзкими пресмыкающимися, а богатая царская сокровищница — самое охраняемое место в Ахероне, о которой даже спустя многие тысяч лет будут мечтать охотники за сокровищами.
Ксальтотун подошёл к входу во дворец с намерением войти в него, не ожидая никаких препятствий в этом. Но не тут-то было — страже был отдан чёткий приказ не пускать великого мага во дворец, а по возможности задержать или даже уничтожить его. Бойцы боязливо ожидали Кстальтотуна и были начеку. Но так и не смогли выполнить приказ короля, 3 огромные змеи вползли во дворец и стали пожирать солдат. Затем появился и маг. Он спокойно шел по коридорам и залам, не обращая внимания на кровь, ошметки частей тел, разбросанных везде, на трупы и даже искромсанное тело одной из змей. Он искал короля.
А Тутхамон в это время трясся от страха в заброшенной Усыпальнице первых королей Ахерона. Хоть он и панически боялся этого таинственного и жуткого места, но ещё больший ужас он испытывал от одного предположения о возможной встречи с Ксальтотуном.
В просвете между дверью и полом возникла тень. Тутхамон рванулся с места и подбежал к одному из каменных гробов. Слегка отодвинув могильную плиту, король забрался внутрь, составив компанию истлевшему предку.
— Не бойтесь, мой повелитель, это всего лишь летучая мышь, — успокоила медовым голосом хныкавшего Тутхамона Акиваша, и прыгнула вслед за ним в гроб, дабы там предаться любви с королём и его предком.
Ксальтотун добрался до сокровищницы, беспрепятственно обошел ловушки и многочисленных стражников, охранявших свет Ахерона — Его величество Тутхамона. Но, к удивлению мага, короля не оказалось среди монет, золота, драгоценных камней, статуэток и сундуков. Его не было и на широком ложе, стоявшем посреди богатств королевства, ни под ним. Озадаченный колдун стоял и теребил амулет, висевший на шее, не понимая, куда подевался король. С помощью амулета он смог различить специфический запах страха, издаваемый взволнованным Тутхамоном. Запах исходил со стороны подземелий.
— Проклятье Сэта, вот досада, перед входом во дворец я чётко слышал, что Тутхамон был в сокровищнице. Наверное, царишка так испугался, что решил спрятаться в более укромный уголок, — выругался вслух Ксальтотун.
Но сразу броситься в подвалы дворца он не спешил, решив обследовать сокровищницу, а вдруг нюх его подвёл и Тутхамон прячется всё-таки здесь? Во время поисков Ксальтотун мимоходом кинул себе в карман большую пригоршню монет, засунул в подол одежды золотой браслет и выковырял огромный бриллиант из головы идола Цатоггуа. «Пригодиться для государства...» — подумал предусмотрительный маг.
В это время неспешно на куцой серой кобыле въезжал в Пифон герой кабацких драк, известный пьяница и балагур луксурец Менемхет. Следовал он прямо во дворец на срочную аудиенцию к великому королю Тутхамону с важным письмом.
Служить гонцом наемник не привык, но обстоятельства сложились так, что он был вынужден найти короля и отдать ему послание. В этом послании наместник северных провинций просил у короля подкрепления, так как натиск гиборийских варваров стал невыносим. Послание было такой огромной важности, что наместник счёл уместным отправить с ним своего лучшего воина.
Менемхет со всей важностью отнёсся к заданию (ведь на границе жила его старенькая мама). Поэтому уже через шестьсот сердцебиений после въезда в Пифон он стоял перед почему-то перекошенными воротами дворца. Войдя во дворец, он почувствовал невыносимый смрад и увидел горы трупов, один из которых доедала какая-то змеючка. Побродя по дворцу, Менемхет наконец нашел за фонтаном раненого, но живого стражника и спросил, что происходит. Тот, сплевывая кровь, хриплым шепотом и с небольшими перерывами рассказал о последних событиях. Также он попросил спасти короля от чернокнижника, указав пальцем в сторону усыпальниц властителей Ахерона. Как вдруг вытянутую руку, которой он указывал дорогу, молниеносным движением откусила змея. Фонтан крови укрыл Менемхета, на миг лишив его зрения.
Когда же Менемхет вновь стал видеть, то не змеи не стражника уже не было. «Змея, видно, не наевшись трупом в коридоре, решила поискать себе ещё пищу и теперь, наконец, насытившись, пошла отдыхать в какой-нибудь тёмный угол замка,» — подумал Менемхет.
Но в следующее мгновение он понял, что фатально ошибался, почувствовав ледяной взгляд на своей спине. Резким движением Менемхет отпрыгнул в сторону, змея на долю секунды не успела, промазав и больно ударившись о пол. Не теряя времени, Менемхет ударил своим мечом, добытым в сражениях с гиборийскими варварами, по тому месту, где заканчивалась голова ошеломлённой сорокафутовой твари. Луксурец ранил змею, но не убил. Свернувшись от боли, она, извиваясь, отползла немного и хищно уставилась на воина, гипнотизируя своими желтыми зрачками.
Спустя мгновение, отойдя от боли, змея предприняла вторую попытку и бросилась к человеку, клацая широкой пастью у его ног. Ярость и отчаяние придали Менемхету сил, и он, подпрыгивая, безжалостно наносил удары, вертелся с змеей в каком-то кошмарном танце. Она уворачивалась от ударов, но постепенно сдавала.
Хладнокровно разделавшись со змеей, Менемхет пошел на поиски короля. Мучаясь к тому же с похмелья, не обращая внимания на разгром и трупы, наемник рыскал по комнатам, проверяя кувшины.
В это время заброшенный склеп оглашали сладострастные стоны, а также молитва, которую нараспев читал безбородый лысый коротышка.
— Не нуди Скелос, и так без тебя тошно, — высказал своё неудовольствие осмелевший Тутхамон, наконец-то покидая гроб, и, принявшись разжигать кальян, который всюду с собой носил, и разлаживать съестное, — Я тебя взял сюда, чтобы ты оборонял меня, так как считаешься вторым по силе магом империи (хотя, тебе, конечно, до Ксальтотуна как до Лемурии пешком), а не для того, чтоб ты своими песенками портил мне аппетит.
— Милый, я думаю, не стоит так огорчать досточтимого Скелоса, — попросила Акиваша, обгладывая кость предка Тутхамона и одновременно пытаясь обнять короля.
— Все в империи мои холопы, и как я пожелаю, так людишки и будут делать, — заявил вконец оборзевший Тутхамон, брезгливо отстраняя от себя Акивашу.
— К нам следует посланник, — закрыв глаза, задумчиво сказал Скелос. — Он поможет тебе, Тутхамон, и о